История. Холера в Гамбурге

25. Aug, 2012 0 Comments

За возможность селиться в крупных городах люди во все времена расплачивались известными неудобствами и здоровьем, а нередко и самой жизнью.

Большая плотность населения в мегаполисах объективно ведет к возрастанию разного рода рисков. Так есть и так было всегда. Не далее как в июньском номере нашего журнала мы рассказали о Большом пожаре 1842 года, который стал возможен из-за слишком тесной застройки жилых кварталов Гамбурга и несовершенства общих противопожарных мер в середине XIX века.

Еще одним бичом крупных городов прошлого были эпидемии. Одна из таких трагедий произошла 120 лет назад – холера в Гамбурге свирепствовала с середины августа до конца октября 1892 года. Вообще-то небольшие эпидемии случались в городе каждые десять лет, но этой суждено было стать в истории Германии последней крупной катастрофой такого рода. По одной из версий, вибрионы холеры могли быть занесены в Гамбург беженцами из России, направлявшимися из местного порта в Америку.

Эпидемии предшествовали жаркие летние месяцы, в результате чего в Эльбе до необычно высокой температуры прогрелась вода, а ее уровень заметно упал. Первой жертвой эпидемии стал 15 августа рабочий-строитель по фамилии Залинг. Он работал в порту и в жаркий день, возможно, выпил сырой воды из Эльбы.

Вторым заболел юный подмастерье каменщика Келер. Когда он утром добрался до места работы в районе Kleiner Grasbrook, то чувствовал себя вполне нормально, но уже после обеда ему стало так плохо, что парня срочно пришлось везти в больницу. Врачи ничего не смогли поделать: 16 августа юноша скончался. Своими следующими целями холера выбрала рабочего табачной фабрики из St. Pauli и корабельного плотника со шведского трехмачтового судна Summerhil, стоявшего в порту Гамбурга.

Умершим не сразу поставили правильный диагноз, и какое-то время городские власти отрицали сам факт возникновения эпидемии. Однако затем события стали развиваться так стремительно, что заболевания и смерти едва успевали регистрировать. Счет летальных исходов пошел на сотни. Когда переполненные больницы города уже буквально трещали по швам, на помощь пришли прусские военные, развернувшие в районе Эппендорфа полевой лазарет в шести бараках и 35 больших палатках.

Трагедия затронула прежде всего беднейшие слои населения, жившие скученно и в жутких санитарных условиях. Десятки людей пользовались загаженными сортирами во дворах, а воду брали из той же Эльбы, куда сбрасывали все отходы и фекалии. «Господа, я забываю, что нахожусь в Европе», – говорил во время посещения рабочих кварталов Гамбурга уже знаменитый в то время врач-бактериолог, директор Берлинского института инфекционных болезней Роберт Кох (Robert Koch). Именно он в 1883 году открыл вибрион холеры и был тогда непререкаемым авторитетом в вопросах инфекционных заболеваний. Роберт Кох официально подтвердил, что в гамбургском случае речь действительно идет о болезни Cholera asiatica.

К сожалению, возможности у медиков были в то время слишком ограниченны. Прививок тогда еще вообще не делали, а из медикаментов для борьбы с холерой применяли только слабый раствор соляной кислоты и касторовое масло. Больные трижды в день получали по восемь капель кислоты, а при помощи касторки и клистиров врачи боролись с поносом. Кормили измученных болезнью людей с ложечки ячменным и овсяным отварами.

Чтобы сдержать распространение эпидемии, Сенат создал специальную комиссию по борьбе с холерой. По распоряжению Роберта Коха были закрыты школы, театры, общественные бани и купальни, запрещены вечеринки и прочие увеселительные мероприятия. По улицам ходили дезинфекционные колонны добровольцев, вооруженные лестницами, ведрами и специальными кистями на длинных палках. В их задачу входило обрабатывать зараженные дома лизолом, карболкой и хлорной известью. Городские власти напечатали 300 000 листовок, в которых разъяснялось, как правильно вести себя в условиях эпидемии. Однако большая часть населения рабочих кварталов не имела возможности их прочитать, поскольку была элементарно неграмотна.

Пить разрешалось только кипяченую воду, которую развозили по городу в бочках и раздавали бесплатно. Для усиленного ее производства применяли паровые локомотивы. Так как Эльба была заражена холерным эмбрионом, то для получения чистой воды власти распорядились вырыть 155 колодцев и четыре скважины. Многие пивные компании предоставили в распоряжение города собственные производственные скважины.

Но дыхание смерти по-прежнему носилось по опустевшему Гамбургу – магазины и лавки были закрыты, всякая общественная жизнь замерла. Редкие прохожие порой падали без сознания прямо на улице, по мостовым днем и ночью громыхали повозки с десятками трупов. Множились братские могилы на кладбище в Ольсдорфе, где сотня добровольцев хоронила тысячи умерших.

Город платил смерти ежедневную страшную дань: самыми трагическими выдались 27 августа, когда было зарегистрировано 1102 заболевших и 455 умерших, а также 2 сентября (810 заболевших и 479 умерших). Всего за неполных семь недель эпидемия холеры унесла 8 605 из 16 956 заболевших.

Последние случаи новых заболеваний были отмечены 2 октября, после чего ситуация стала постепенно улучшаться. Однако смерти регистрировались еще вплоть до начала ноября, и только 16 ноября об окончании эпидемии было объявлено официально. Имиджу ганзейского города, о скандальных условиях жизни в котором узнала теперь вся Европа, был нанесен серьезный ущерб.

Фактически к трагедии привели действия местных властей и коммерсантов, которые во имя прибыли жертвовали здоровьем населения, отказываясь строить достойные людей квартиры. Среди крупных городов Германии именно в Гамбурге была наибольшая доля заселенных подвальных помещений, практически непригодных для жилья. К тому же законодательное собрание и Сенат никак не могли договориться между собой о строительстве станции для очистки питьевой воды. А это могло стать одним из решающих факторов: к примеру, в прусской Альтоне, где такая станция уже была, заболевших оказалось гораздо меньше.

Эпидемия обернулась также сильнейшим экономическим кризисом: торговые суда не заходили в закрытый гамбургский порт, а для местных судов в других портах вводили жесткий карантин. Авторитет Гамбурга упал настолько, что в Рейхстаге подумывали даже о том, чтобы лишить его статуса вольного города.

Сенат был вынужден пойти на реформы, но лишь в 1898 году приняли, наконец, «Закон о содержании жилищ». Он создал правовую базу для сноса опасных в эпидемиологическом смысле кварталов и строительства более современного жилья. В итоге практически полностью снесли и отстроили заново квартал Gngeviertel, условия жизни в котором были особенно удручающими. Через год после эпидемии в городе ввели в строй станцию по очистке воды, была построена также первая в Германии установка по сжиганию мусора.

А когда в 1898 году открылась новая Ратуша, ее внутренний дворик украсил фонтан, который до сих пор служит напоминанием о той эпидемиологической катастрофе. Он посвящен античной богине чистоты и здоровья, которую звали Гигиея – от ее имени образовано знакомое сегодня каждому слово «гигиена».

Первоначально здесь собирались установить бронзовую фигуру бога торговли Меркурия, но после эпидемии холеры с тысячами жертв гамбургские власти решили подчеркнуть важную роль современного водоснабжения и строгого соблюдения гигиенических норм для борьбы с эпидемическими болезнями.

Текст: Константин Раздорский

Фото: Denkmalschutzamt Hamburg / Bildarchiv

Verfasst von:
Maria Stroiakovskaya